| ||
 | ||
|
| ||
Что нам стоит бросить строить?Наука бьет тревогу: на планету надвигается энергетический кризис. Запасы нефти, увы, не беспредельны. С газом - те же перспективы. В этих условиях ведущие ученые мира категорически утверждают, что по крайней мере на ближайшие десятилетия атомной энергетике нет альтернативы. Сеть АЭС в мире растет непрерывно. В мире - но не у нас. Сегодня на территории производственного объединения "Маяк", первенца нашей ядерной промышленности, остановленных строек более чем достаточно. Две основные - Южно-Уральская АЭС и так называемый Комплекс-300. А между тем промышленность Челябинской области вновь набирает обороты. Энергетический дефицит огромен. Область уже 65 процентов энергоресурсов закупает у соседей. Но и этого не хватает катастрофически. Местные ТЭС и ГРЭС давно исчерпали свой ресурс и требуют широкомасштабной реконструкции. И это не единственная проблема, которую должна была решить Южно-Уральская электростанция, строительство которой начали в 1984 году, а к 1990 полностью остановили. С ее помощью предполагалось решить проблемы реки Течи, подвергшейся радиоактивному загрязнению в первые годы развития атомной индустрии, и ее искусственных водоемов, отрезавших поступление радиации в низовья реки, предотвратить выход радионуклидов в открытую речную сеть и начать работы по очистке дна этих водоемов. "Дармовая" теплая вода станции должна была значительно увеличить испаряемость с поверхности искусственных озер и тем самым значительно понизить их уровень. Именно на примере ЮУ АЭС должны были ввести в отрасль отработку всех звеньев гениального изобретения - замкнутого топливного цикла атомной энергетики. При использовании этого топливного цикла получается минимум отходов, а собственных довольно ограниченных запасов уранового сырья хватит для нашей страны где-то на два тысячелетия. Дело в том, что при загрузке в реактор топливо выгорает всего на пять процентов. После определенной обработки его вновь можно использовать. И так по кругу. Пока ничего, кроме шлаков, не останется. Реактор требует примерно полторы тонны плутониевого топлива в год. Для сравнения: ТЭС - состав из 300 вагонов угля в день. Также электростанция должна была решить проблему оружейного плутония, которого на "Маяке" скопилось в избытке. При переводе военного плутония в состояние, пригодное для использования в качестве топлива, только его запасов хватило бы на 30 лет бесперебойной работы станции. А с учетом ядерного топливного цикла - даже на столетия. Но и это еще не все. Предполагалось, что самой оптимальной конверсией "Маяка", как оборонного предприятия, будет использование на ЮУ АЭС высококвалифицированного персонала с тех остановленных реакторов, которые производили плутоний для военных целей. Станция должна была быть построена в зоне атомного следа. А значит, не требовала дополнительных территорий. Воду должна была брать из течинских водоемов-накопителей, соответственно не требовала привлечения дополнительных водных ресурсов. И так далее... ЮУ АЭС не повезло. Начало ее строительства пришлось на период всеобщей истерии, вызванной чернобыльской катастрофой. Об опасности использования ядерной энергии митинговые ораторы начали говорить безапелляционно. Но что в промышленности не опасно? В 1963 году при прорыве плотины ГРЭС в итальянском городе Вайоне погибло более двух тысяч человек. А в 1979 году прорыв плотины Морви-Мачу в Индии вызвал такой хаос и разрушения, что число жертв так и не сумели определить. Оценки колеблются в пределах от пяти до пятнадцати тысяч погибших. При аварии 1957 года на "Маяке" не погиб никто. Да, многие поплатились тогда своим здоровьем. Но времена меняются. Атомная промышленность миновала свой зачаточный период. Сегодняшние технологии подобное просто исключают. Проект Южно-Уральской станции получил регламентные согласования всех надзорных органов - от Госкомприроды до Госсаннадзора, был одобрен Академией наук, местными и федеральными властями. Но строительство остановлено и не возобновляется. Почему? Не под влиянием ли приближенных к власти любителей нефти и всех прибылей, с ней связанных? Для них атомная энергетика - покушение на личное благополучие. Один из крупнейших ученых вице-президент РАН академик Лаверов о целесообразности строительства ЮУ АЭС выразился следующим образом: "Я думаю, что лет через 50 станция все же будет построена. Это неизбежно. Когда иссякнет нефтяной запас, нам просто деваться будет некуда. Никакой достойной альтернативы атомной энергетике на сегодняшний день не найдено". Убедительно. Но где через 50 лет мы возьмем квалифицированные кадры? - На сегодняшний день мы уже рассредоточили тех людей, которых держали именно под работу на атомной станции, - говорит директор ПО "Маяк" Виталий Садовников. - Это не только бывшие сотрудники реакторного производства, но и целое научное сопровождение. Раньше у нас работало четыре лаборатории, которые занимались реакторными технологиями, сейчас осталась одна. Рухнула уникальная база стройиндустрии, которая с 1946 года проводила все строительные работы на "Маяке" и накопила богатейший опыт. Строительство для атомной промышленности имеет свои нормы, наработанные именно для этой специфики. И сегодня эти специалисты высочайшего уровня где-то строят... коровники. Связывая все это воедино, понимаешь, что общие убытки от прекращения строительства ЮУ АЭС вряд ли поддаются хотя бы приблизительным оценкам. А что же делать с радиоактивными отходами? Ведь именно они всегда являлись камнем преткновения для атомной промышленности. Во всех отраслях человеческой деятельности цели, которые преследуются при переработке отходов, очевидны: это повторное использование вторичного сырья и уменьшение объема отходов непригодных для повторного использования. Почему же вопрос о целесообразности переработки должен вставать для атомной промышленности? Только три предприятия во всем мире занимаются переработкой радиоактивных отходов. Одно во Франции, одно в Англии и "Маяк" в России. Именно для расширения работ в этой области, особенно с учетом ввода в строй ЮУ АЭС, планировалось строительство Комплекса-300. Американцы, отвергнув концепцию переработки, не только перебросили эту проблему на плечи будущих поколений, но и загнали себя в угол. Некуда выгружать топливо, а строительство дополнительных хранилищ не разрешают. Одно из международных условий эксплуатации ядерных реакторов - это наличие постоянного свободного места для одной полной выгрузки. На случай неисправности в реакторе. Если же места под выгрузку нет - станция под угрозой остановки. Да и храня непереработанное топливо, вы постоянно обеспокоены его контролем. Чем дольше оно лежит, тем больше вероятны осложнения с переработкой. "Маяк" способен перерабатывать и топливо атомных станций, и ледоколов, и подводных лодок. Услуги эти - не дешевые. Ведь в так называемую переработку входит целый комплекс операций. Для того чтобы топливо привезти, необходимо в определенном состоянии держать вагоны-контейнеры, обеспечивать их безаварийную эксплуатацию и техническое обслуживание. В конце концов нужно даже уметь проехать этим составом по нашим дорогам. Поезд должен пройти с максимальным обеспечением безопасности. После доставки на "Маяк" топливо не сразу идет в работу, комбинат предоставляет услуги по хранению. Дальше - переработка. Получили отходы - опять на хранение. И все это стоит денег. Те наиболее опасные отходы высокого уровня радиоактивности, которые точно никуда не пойдут, нужно довести до состояния, пригодного к длительному хранению. Их остекловывают - приводят в ту форму, в которой они не представляют никакой опасности. Переработать ядерные отходы способен только тот, кто их изготовил. И тут у нас был полный карт-бланш. Две трети реакторов советского производства остались в ближнем и дальнем зарубежье. Казалось бы, деньги сами приплыли в руки государства. Но здесь мы тоже умудрились "отличиться". Сами себе эти руки оторвали. Первые атаки на отрасль носили политически моральный характер. Наши "зеленые" требовали, чтобы Финляндия отказалась от сотрудничества с "Маяком" с целью прекращения "геноцида уральской популяции". Финны прислали на Урал большую комиссию своего госатомнадзора, которая после пяти дней работы дала положительное заключение о работе "Маяка". Выступление челябинских "зеленых" по центральному финскому телевидению также ничего им не дало. Финский парламент принял решение, что надо продолжать сотрудничество с Россией. Но Дума вдруг приняла закон, который заставляет нас возвращать партнерам остеклованные отходы. И все... Не удалось одним путем - задавили другим. Да еще и руками собственной Думы. Причем в проекте этого закона было сказано, что обязательное возвращение отходов в страну поставщика не распространяется на ранее заключенные контракты. А когда закон был подписан, этой фразы не оказалось. На какой стадии она исчезла? Кто-то вычеркнул, но автор неизвестен. Слава Богу, у депутатов хватило ума разрешить использование полезных компонентов этих так называемых отходов. Собственной политикой мы помогаем своим конкурентам. На сегодняшний день у нас остались только два партнера по переработке из бывшего "соцлагеря" - Словакия и Болгария. Да и болгары попали в очень сложное положение. Экспортируемая ими энергия транслировалась через Югославию, которая сейчас полностью закрыта. Национальная энергетическая компания Болгарии объявлена банкротом. Западные конкуренты предлагают болгарам 200 миллионов долларов, на которые те должны будут заказать изготовление контейнеров для сухого хранения топлива и провести капитальный ремонт двух энергоблоков. Плюс ко всему европейское содружество обязуется брать у них электроэнергию. То есть открыть им каналы для входа в Европейскую энергетическую систему и тем самым привязать и экономически, и политически. Болгары все прекрасно понимают, но им деваться некуда. Мы для них - последняя возможность не откладывать проблему переработки отходов на несколько десятилетий. Они понимают, что вынуждены будут к ней вернуться. Но к тому времени наши конкуренты надеются задавить российскую ядерную переработку уже полностью. Если у "Маяка" не будет рынка услуг, он остановится. И тогда Запад возьмет все под себя. Очень красиво и политически, и финансово разыгрывается конкурентами эта карта. Наши же далеко не дальновидные законы не позволяют интенсифицировать эту работу, и мы теряем, теряем, теряем... - На сегодняшний день мы можем полностью загрузить мощности по переработке отработанного топлива только за счет отечественных партнеров, - говорит Виталий Садовников. - И как ни крути, наши российские станции нам и дальше будут поставлять топливо. Но проектировалось это все, включая замороженный Комплекс-300, в расчете на зарубежных партнеров и на прибыли, с ними связанные. Даже если законодательная база изменится в пользу перерабатывающей атомной отрасли, все равно поезд определенным образом уже ушел. Мы должны будем вновь выходить на этот рынок, сообщать, что у нас изменились условия: "Уважаемые господа, мы можем брать ваше топливо и при этом не будем возвращать вам то, что стало камнем преткновения". А уважаемые господа, скорее всего, скажут: "Да пошли вы... Кто вас знает - что у вас дальше изменится". Благодаря нашим сплошь независимым депутатам, мы потеряли только за счет разрыва отношений с Венгрией и Финляндией, 50 млн. долларов в год. Даже учитывая, что финны платили по ценам вдвое меньшим от среднемировых, это было сверхвыгодным для России партнерством. - Сложно посчитать всю упущенную выгоду, - продолжает директор "Маяка". - Своих партнеров стараниями наших думцев мы ввергли в состояние постоянного ожидания. Мы на этом сразу потеряли половину в цене. И все равно для нас это суперрентабельно. 400 тонн топлива в год при средней цене в миллион долларов за тонну давали бы 400 млн. долларов в год. А учитывая, что у нас зарплата почти в 100 раз ниже, чем у зарубежных коллег, прибыли были бы соответствующими. Несложно представить, какую волну криков о радиационной опасности способны поднять "зеленые" в ответ на эту публикацию. Олег ЛАРЬКО. Озерск, Челябинская обл.
| ||
|
| ||
|
| ||
